В чем ошибка дориана грея

«Портрет Дориана Грея» читали многие: книга небольшая, написана интересно, легко читается (а кто не читал, тот фильм смотрел 😁). Но хорошее знакомство с романом не мешает неверно трактовать один из его главных моментов: причину морального падения Дориана.

Обычно роман трактуют так: жил-был непорочный прекрасный юноша, пока не встретил нехорошего аморального лорда Генри. Лорд Генри открыл Дориану мир порока, и все закрутилось. При этом подразумевается, что сам Генри, старый матерый циник, лично подавал юному другу крайне нехороший пример:

излишества всякие нехорошие

вино, гашиш, блэджек и шлюхи. Идя навстречу общественному мнению, создатели последней экранизации «Портрета…» даже заставили лорда Генри притащить Дориана в бордель.

Но ведь в романе ничего подобного нет! Уайльд ни строчкой не обмолвился о якобы порочной жизни лорда Генри. Начнем с того, что он отнюдь не стар: в начале романа ему 28 лет, он всего на 8 лет старше Дориана, по сути — если не юноша, то молодой человек. Тогда женились около тридцати, но Генри уже женат — странновато для Дон-Жуана, не так ли? Более того, Генри любит жену, что бы он там не говорил, и страдает, когда она его бросила. Но это будет потом, а пока лорд Генри — очень разговорчивый и коммуникабельный молодой человек, которого все знают и все принимают.Мы помним, что вследствие лишь слухов о порочной жизни перед Дорианом закрылись двери значительной части лондонских домов, но в случае с лордом Генри ничего подобного не наблюдается. И через 18 лет он остается все тем же респектабельным членом общества. Нет, конечно, может, он и похаживал втайне в публичный дом, но уж точно не делал ничего такого, что выходило бы за рамки допустимого.

А что, кстати, Генри делает? Он говорит. Есть такой мужской типаж: пиз…л-задушевник 😁. Типаж на любителя, надо признать, но Генри хотя бы остроумен и точен в оценках. Однако его речи мало на кого производят роковое воздействие: вон, тот же Холлуорд

слушает да ест

годами вяло с ним препирается — и только. Если быть точным, то болтовня Генри произвела сильное впечатление только на одного человека — на Дориана.

Но в каком случае треп случайного знакомого, каким был Генри для Дориана в начале романа, производит столь сильное впечатление, что человек резко меняет свою жизнь? Только в одном: если он был внутренне готов к подобным переменам. Генри не привил Дориану вкус к порокам: он лишь разбудил то, что жило в его душе. Невозможно сделать развратником того, кто равнодушен к разврату, как нельзя превратить в скупердяя щедрого от природы человека. В этом и заключается главная идея романа: если внутри человека нет склонности к тому или иному пороку, его не растлишь, и наоборот: мы уязвимы перед теми грехами, к которым имеем внутреннюю склонность. Допустим, была бы слабой стороной Дориана не любовь к чувственным удовольствиям, а жажда власти и славы: удалось бы Генри сбить его с пути праведного? Нет, конечно. То есть Дориан не остался бы святым, но он не шлялся бы по притонам и не употреблял опиум, а врал избирателям, подделывал бюллетни голосования и подкупал СМИ 😁.

Кстати, такой подход меняет и оценку поведения самого Дориана. Бэзил пытается повесить на него ответственность за моральное падение его друзей и знакомых, на что Дориан резонно отвечает, что он не заставлял их жениться на сомнительных личностях или употреблять наркотики. В самом деле, мы видим вокруг Дориана множество молодежи, которая в большинстве своем ничего дурного не делает, разве что подражает его стилю в одежде. Почему-то на них мистер Грей не действует растлевающе 😁. А те немногие, кто покатился по наклонной плоскости, скорее всего покатились бы по ней и без него.

Художник, кстати, показан как человек с весьма своеобразным мышлением. Он приходит к Дориану читать мораль, не задумываясь над тем, что возможны два варианта: или его друг действительно падшая мерзкая личность, или все, что о нем говорят — ложь. В первом случае читать ему мораль бессмысленно и даже опасно, а во втором — несправедливо и жестоко. Но любом случае это на редкость глупое занятие, ибо перевоспитать взрослого человека невозможно.

Тем не менее все герои романа Уайльда грешники: они грешны перед собой, перед своим душами. Дориан истаскался без толку, но и Генри слил в унитаз свою жизнь, и прекрасно понимает это в финале романа. Разница в том, что Дориан хоть получил кое-какое удовольствие, а Генри годами торчал в чужих гостиных, развлекая своим остроумием людей, которых на самом деле не уважал. И тут писатель дает нам понять, что «погубить душу свою» можно и бездействием, закопав свой талант в землю, причем иногда непонятно, что хуже: сгореть или истлеть. Да, «в каждом из нас есть рай и ад», но, возможно истинная мудрость жизни в том и стоит, чтобы пройти между ними, не впадая в одной из крайности в другую, и оставить достойный след на земле.

«Портрет Дориана Грея» – нравоучительное произведение 19 столетия с фантастическим уклоном, удивительная история о поглощении полотном человеческой души и отображении им всех изменений в хозяине. Роман этот покажется интересным каждому человеку, стремящемуся сохранить собственную привлекательность. Но намерением Оскара Уайльда стало вовсе не желание поделиться поделиться секретом бессмертия, он лишь обозначил в романе личный взгляд на морально-нравственные устремления людей, на их потребности в наслаждениях.

О чем книга «Портрет Дориана Грея»

Произведение неоднозначно и философично. Личность Дориана меняется из-за высказываний лорда Генри, воспринятых юным персонажем буквально. Все описанное лордом юноша намеревается реализовать. Он симпатизирует своему приятелю, не осознавая, что иногда тот просто иронизирует.

Однажды Дориан серьезно увлекается яркой и красивой актрисой Сибилой. Она молода, прелестна и доверчива и пленяет юношу своей искренностью. Завязывается страстный роман. Но Грей злоупотребляет чувствами избранницы, Она совершает суицид. Юноша оплакивает возлюбленную, но лорд Генри утешает Грея, и Дориан перестает горевать.

Молодой человек бросается во все тяжкие, посещает бордели, ведет себя развязно. О нем ходят неоднозначные слухи, шокирующие знакомых Грея. Ему становится чужда мораль, а портрет персонажа начинает изменяется (с момента смерти Сибилы).

Изображение трансформируется, на нем прорисовывается злая ухмылка, следы злоупотребления опиумом и разврата.

Автор портрета Бэзил однажды навещает Дориана с целью поговорить с ним, помочь. Бэзил глазам своим не верит. Когда-то чистый и добрый молодой человек, запомнившийся портретисту лишь с положительной стороны, стал злым и опасным. Дориан показывает портретисту полотно и обвиняет его в собственных пороках. Затем Дориан убивает Бэзила и избавляется от трупа.

Основной персонаж становится параноиком, он страшится всего, потихоньку теряет рассудок. Он осознает, что ему наскучил порок. Он стремится сделать добрый поступок, который отразился бы на полотне, вернул его душу. Но у Грея ничего не выходит. Ведь делает он все теперь не из искренних побуждений, а лишь из-за тщеславия.

Обозлившись на себя и ропща на злодейку судьбу, Дориан решается на уничтожение портрета, видя в нем причину всех его непотребств и плохой жизни.

Смысл книги «Портрет Дориана Грея»

Он в том, что любой человеческий неблаговидный поступок запечатлевается на лице. Юному Грею была свойственна доброта, но постороннее мнение его изменило, он попал под влияние лорда Генри, неосознанно испортившего молодого человека, привив ему не свойственное для него мировоззрение. Дориан ощутил вседозволенность, собственную безнаказанность, но в итоге все же получил возмездие.

Ведь ничто не проходит бесследно. Все получают по заслугам. Дориан слишком много себе позволял, чинил непотребства, развратничал, употреблял опиум. Портрет же постарел, на нем обозначились следы сифилиса, которым заболел владелец полотна после посещения всевозможных борделей. Внешне Грей оставался тем же молодым и свежим юношей, но душа его давно прогнила, а старело за него художественное полотно.

В своих пороках и бедах Дориан винил всех, но не себя. Он так и не пришел к осознанию, что сам является виновником всего с ним произошедшего.

На примере этого персонажа писатель хотел сказать, что нужно опасаться сомнительного и вредного воспитания. Не стоило Дориану доверять лорду Генри, зародившему в нем злые рассуждения. Именно из-за него юный и добрый Дориан стал распутником и злодеем. Однако сам лорд Генри позволял себе вольности в размышлениях, но сам такими дурными принципами в собственной жизни не руководствовался. Он легкомысленно относился к основному персонажу.

Анализ книги «Портрет Дориана Грея»

«Портрет Дориана Грея» обычно относят к интеллектуальному жанру романа. В этом произведении герои и автор беспрестанно анализируют и осмысливают собственные поступки и окружающих. Их диалоги и монологи философичны. В «Портрете…» рассматриваются важнейшие эстетические, нравственные и «вечные» проблемы.

Из-под пера Оскара Уайльда вышло произведение-провокация, изобразившее сливки английского общества в весьма неприглядном свете. Лицемерие, ханжество и порочность в этом произведении фигурируют как неотъемлемая часть аристократической жизни, когда соблюдаются лишь внешние приличия.

Стилистику и время создания романа относят к викторианской эпохе. Английская проза поры правления королевы Виктории была спокойной, пуританской и лицемерной (что явственно видно по репликам лорда Генри).

Роман также можно назвать «аллегорической притчей». Разворачивающиеся книжные события не надо принимать за чистую монету. Персонажи лишь отражают концептуальные воззрения, мистические изображения (порок, искус, любовь, смерть), испытания, медные трубы (открывающие нелицеприятные особенности людской натуры).

На страницах романа Уайльд ведет рассуждения о вариантах борьбы с пороками: сбегать ли человеку от порочной практики или обратить все себе на пользу. При любом раскладе свести к минимуму преобладающую в социуме подлость не получается, и эта закономерность показана на примере жизни Грея. Смысл писательского труда Уайльда как-бы отсылает читателя к тривиальному сюжету о сделке с дьяволом, наталкивая на мысль о дальнейшей расплате собственной душой.

История создания книги «Портрет Дориана Грея»

Оскар Уайльд однажды поспорил со своим приятелем о том, что опубликует собственное художественное произведение, которое «поставит на уши» весь Лондон. Создан «Дориан Грей» был в рекордно короткие сроки, на пике авторского творческого порыва. Спор Уайльд выиграл, но победа оказалась горькой: он попал под суд (за развращение английских нравов). Большинство читателей из высших слоев увидели на страницах оскорбления в свой адрес. В итоге писатель получил тюремный срок.

Роман базировался на реальных событиях. У писателя и правда имелся приятель Бэзил, считавшийся одаренным портретистом. Однажды в его мастерской Уайльд углядел привлекательного юношу. Красивая внешность натурщика очаровала и восхитила его, но Уайльд не без горечи заметил, что и эта красота со временем увянет. Портретист же был готов хоть каждый год изображать на полотне этого красавца, чтобы его дряхление и утрата привлекательности отображались лишь на картине.

«Портрет…» стал единственным напечатанным романом, скандально прославившим писателя. Впервые он был опубликован в июле 1890-го года (в американском «Ежемесячном журнале Липпинкотта»). Затем, в 1891-ом году, роман был переиздан, в него вошли шесть новых глав с особым предисловием эстетического содержания.

Смысл названия книги «Портрет Дориана Грея»

Он заставляет читателей романа задуматься над ключевым моментом, вокруг которого все и происходит. Портрет поистине необыкновенен, он помогает основному персонажу не увядать, всегда быть привлекательным и свежим.

Дориан молод, доверчив и добропорядочен. Привлекателен он и внешне, и внутренне. Как-то раз происходит его встреча с лордом Генри, но молодому человеку знакомство не идет на пользу. Лорд эрудирован, вызывает интерес, но предпочитает озвучивать шокирующие гипотезы. Дориан впитывает все, как губка, все сказанное воспринимает за правду.

Проблематика книги «Портрет Дориана Грея»

Гедонист-писатель прорисовывает картину разложения и измельчания английского общества. Этот путь выбрали и лорд Генри, и Дориан Грей, и сотни других представителей юного поколения. Писатель упоминает, что из-за порока человека всегда ожидает крах. Лишь особенные какие-то люди (типа того же лорда Генри) могут противостоять излишествам и избежать своей гибели.

На примере Бэзила Оскар Уайльд изображает судьбу художника и то, как велика сила искусства, как оно пробуждает в индивидуумах чувства и являть вещи в их истинном свете. Но портретист несчастлив, ведь ответственность творца зачастую напрягает, становится чересчур велика, она приносит лишь разочарования и страдания.

Неслучайным итогом для героя становится отчаяние. Ступив на путь пафоса и порока, Дориан Грей в итоге отчаялся и почувствовал себя одиноким. Это лишило его рассудка и погубило.

В книге рассматривается также лицемерие ханжества. На показ английское общество ведет себя добродетельно, но за праведной маской лишь скрывает свою нелицеприятную натуру. Так, многие знакомые лорда Генри сначала молятся в храме, а затем пытаются примкнуть к какому-нибудь атеисту.

Чему учит книга «Портрет Дориана Грея»

Произведение склоняет к размышлениям о том, сможет ли человек обратиться к кому-то потом, если станет порочным злодеем. В «Портрете…» идут суждения автора о необходимости самоконтроля и сдержанности, а главное – о честности перед самим собой. Мораль книги – в важности принять свою первозданную натуру и не стремиться жить по двойным стандартам.

В романе подчеркивается значимость истинного искусства, но и говорится об опасности всю жизнь гоняться за призрачной красотой, невзирая на окружение.

Объяснение концовки книги «Портрет Дориана Грея»

Дориан осознает, что испортил жизнь многим людям и утратил собственную душу. Получив вечную юность, он себя разрушил. Решив, что хорошо поступил с одной невинной девушкой, он попытался это проверить. Но художественное полотно лучше не стало. Персонаж осознает, что поступил так из-за тщеславия. Его мысли путаются, он никому не хочет показывать полотно. Ему видится, что проще уничтожить картину и забыть о прошлом. Дориан пронзает портрет ножом. Слуги слышат крик, заходят в комнату и видят на полу дряхлого старика с ножом в руке, а на стене – портрет с изображением прекрасного юноши.

Аудиокнига «Портрет Дориана Грея»

Сегодня мы окинем цепким змеиным взором следователя по особо важным делам великое творение Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». По словам одного сетевого комментатора, прославившегося знаменитым интернет-мемом, здесь всё совсем не так однозначно.
Если вкратце, книга о следующем. Юный, обольстительный и чертовски невинный Дориан Грей, позирующий художнику Бэзилу Холлуорду для собственного портрета, знакомится с другом Бэзила, лордом Генри. Прислушавшись к циничным нигилистическим речам лорда Генри о том, что лишь молодость достойна любых жертв, Дориан вслух заявляет, что отдал бы душу дьяволу за то, чтобы сам он всегда оставался молодым, а старел за него этот портрет.
Получив портрет в подарок от Бэзила, Грей внезапно замечает, что все происходит именно так, как он опрометчиво попросил: каждое его прегрешение оставляет след порока на картине, однако лицо самого Дориана при этом остается свежим и прекрасным. В конце концов Дориан Грей принимает решение встать на путь добродетели, однако его прекраснодушный порыв отпустить девушку, которая едва не стала жертвой его порочности, не приводит ни к каким положительным изменениям в картине. В ярости герой бросается на портрет с ножом и погибает; нарисованный Грей чудесным образом принимает первоначальный облик, а все прегрешения, ранее уродовавшие лик портрета, ложатся на лицо настоящего Дориана, делая его старческим и искажая до неузнаваемости.
«Портрет Дориана Грея» более чем на полвека стал образцовой нравоучительной книгой, решительно осуждающей пустоту высшего света и те возмутительные преступления, которые он скрывает. Однако не стоит забывать, что ее автор – сам большой любитель светского остроумия, знамя эстетизма, певец чистого искусства, байронист и денди, впоследствии осужденный за сексуальные связи с мужчинами. Как и во многих других случаях, амбиции и обстоятельства жизни автора при рассмотрении его героя не менее важны, чем обстоятельства дела, описанные в книге.
Обратим внимание, что в книге нету дьявола. Нет вообще. Как и всякий советский следователь-«важняк» с начисто отсутствующим абстрактным воображением, могу только приветствовать столь похвальное решение автора вывести сию умозрительную сущность за рамки повествования, ибо это превращает знаменитую фантастическую притчевую книгу в произведение сугубо реалистическое, в котором можно при желании докопаться до истинного положения вещей – ценная возможность, от которой подавляющее большинство читателей начисто отсечено ложным тезисом «Чего там докапываться, это же совершенно невозможная фантастика».
Во-первых и в-главных, нет, не фантастика. Роман совершенно реалистический, я бы даже сказал, физиологический – по аналогии с «физиологическими очерками», которые ныне называют натуралистическими и которые живописали в XIX веке ужас тогдашнего российского быта. Только речь в данном случае идет о физиологии лондонского светского общества.
Под воздействием литературоведов и комментаторов многие традиционно считают дьяволом этой книги лорда Генри, который своими ядовитыми речами якобы совратил Дориана и сбил его с истинного пути. Но нет: по внимательном рассмотрении этот человек – обычный продукт своей эпохи и высшего общества. Вольнодумец-вольтерьянец, может быть, показушный циник и клоун – но отнюдь не исчадие ада, о нет. Я бы даже сказал, что он гораздо более взрослый, зрелый, ответственный и морально устойчивый индивид, нежели герой.
Что касается того, что Дориан Грей якобы не стареет внешне, то это существующий медицинский факт. Из мировых знаменитостей такая доброкачественная генетическая мутация известна у Пола Маккартни, который довольно долго, лет примерно до сорока, выглядел едва созревшим мальчиком. Таким же синдромом, похоже, страдал актер Дэвид Хеммингс, звезда «Фотоувеличения», «Барбареллы» и «Кроваво-красного». Ну, то есть как страдал – физических страданий это странное генетическое нарушение вроде бы не доставляет. Хотя Хеммингс предпочитал изображать брутального мачо, дабы компенсировать инфантилизм физиономии – то есть как минимум моральные страдания оно ему все-таки причиняло.
Вообще эта мутация довольно характерна для британцев: скажем, такие известные британские актеры, как Малькольм Макдауэлл, Хайвел Беннетт или участник комик-группы «Монти Пайтон» Эрик Айдл тоже долгое время выглядели гораздо моложе своих лет, почти мальчиками. И этот факт сразу заставляет насторожиться.
Вполне возможно, что и Дориан Грей имел подобную хромосомную мутацию (то обстоятельство, что она распространена главным образом среди британцев, видимо, как раз и натолкнул Уайльда на идею создания этой книги). А завиральная мысль о том, что герой якобы продал душу дьяволу, лишь подстегивала его пускаться во все тяжкие, а также временами порождала у него нелегкие думы раскаяния и истерический страх расплаты, скрупулезно зафиксированные автором в тексте.
В одном из эпизодов «Портрета», кстати, прямо называется срок, который проходит после начала книги: порядка двадцати лет. То есть якобы нестареющему Дориану Грею в финале около сорока. По современным меркам смехотворный возраст, но не стоит забывать, что в то время мужчины к тридцати годам уже считались и выглядели почтенными отцами семейств, а к сорока пяти, достигнув высот профессии, уже казались мудрыми старцами – с соответствующими лысинами и разлапистыми бородами. В любом случае, это вполне реальный срок, на который может быть законсервирована внешность имеющего такой синдром, да еще и в молодом возрасте. Абсолютно ничего фантастического или мистического в этом нет.
Итак, как мы видим, мистика в книге, похоже, отсутствует. Нет ни дьявола, ни проданной души, ни необъяснимой молодости Дориана Грея. Как мы видим, роман вполне реалистический и на самом деле повествует не о дьяволе, а о человеке, который искренне решил, будто продал душу дьяволу, хотя четких причин для такой уверенности у него не было.
Может, не было тогда и мистического финала?
Давайте рассмотрим, что происходит в романе после сакральных слов «Дориан схватил нож и вонзил его в портрет».
Сразу отметим, примем к сведению и запомним, что после этого до конца романа осталось всего лишь семь небольших абзацев. Довольно странное обстоятельство; вплотную приблизившись к финалу книги, автор словно стремится побыстрее закончить ее, скомкав и урезав то, что не имеет особого отношения к делу, но чего настоятельно требовала от него умозрительная публика.
Итак, Дориан Грей поразил ножом портрет, который по совместительству являлся его черной душой. «Раздался громкий крик и стук от падения чего-то тяжелого. Этот крик смертной муки был так ужасен, что проснувшиеся слуги в испуге выбежали из своих комнат».
И немного далее: «Прождав минут пятнадцать, он позвал кучера и одного из лакеев, и они втроем на цыпочках пошли наверх. Постучали, но никто не откликнулся. Они стали громко звать Дориана. Но было безмолвно наверху. Наконец, после тщетных попыток взломать дверь, они полезли на крышу и спустились оттуда на балкон. Окна легко поддались – задвижки были старые.
Войдя в комнату, они увидели на стене великолепный портрет своего хозяина во всей его дивной молодости и красоте. А на полу с ножом в груди лежал мертвый человек во фраке. Лицо у него было морщинистое, увядшее, отталкивающее. И только по кольцам на руках слуги узнали, кто это».
Заметим, что Уайльд молниеносно переходит от эмоционального повествования о своем герое к языку полицейского протокола. В присутствии автора мы могли ранее не только наблюдать за героем, но и следить за его внутренним диалогом и переживаниями. Теперь же, в момент кульминации книги, прихотливо смещенной в финал, все переживания героя по каким-то внутренним причинам остаются за кадром повествования. А развязка? А ее попросту нет. Всё заканчивается скомканой кульминацией. Уальд, конечно, любил литературный эксперимент, но не настолько, конечно, чтобы прихотливо разрушать литературную композицию своего произведения. Ранее он в таком не замечен, напротив, всячески превозносит классиков вроде Петрония.
Судя по необычно нервной реакции Уайльда, в журнальной публикации аудитория восприняла роман не совсем так, как задумывалось, что и вынудило автора к книжному изданию написать «Предисловие», этакий катехизис творца, манифест эстетизма, который с тех пор всякий раз печатают перед началом книги и в котором читателю в афористическом ключе древних эллинских философов растолковываются принципы, которые Уайльд положил в основу своего романа.
Сам будучи автором, не могу исключать, что под конец Уайльду просто так надоела его книга, что он торопился закончить ее хоть как-нибудь. Такое выгорание случается сплошь и рядом. Однако всему остальному тексту это совершенно несвойственно: сам знаменитый светский остроумец, писатель подробно и любовно, не жалея места конспектирует все, что исходит из уст лорда Генри и Дориана Грея. И в этой связи очень странно, что автор решил более не возвращаться к этому очень странному финалу.
Отметим, что для книжного издания Уайльд озаботился написанием вышеупомянутого катехизиса, но при этом не тронул крошечного, омерзительно обрубленного и скомканного финала, по которому, собственно, народу и известна вся эта история. Произнося «Дориан Грей», подавляющее большинство людей совершенно не помнят остроумную светскую болтовню и живописание редких тканей, в основном составляющие ткань повествования; публика помнит в основном, что это про человека, который продал душу дьяволу, чтобы портрет старел вместо него – потом Грей кинулся на портрет с ножом и от этого умер. Конец истории.
То есть «Предисловие», позволяющее аудитории правильно истолковать произведение, было для автора гораздо важнее, нежели финал произведения. Такое ощущение, что финал был автору неважен вовсе. Это довольно странно, и это несомненно следует запомнить.
Что касается куцых семи последних абзацев, которые Уайльд явно пытался сделать как можно короче и лаконичнее, то, несмотря на все свои старания, на этом крошечном пространстве он проговаривается трижды.
Ужасный душераздирающий крик смертной муки, разбудивший слуг – это, конечно, ничто иное, как дань романтизму главного героя, малость пересолившего со своей трагической «гибелью». Опытные опера и врачи знают, что человек, получивший нож или подобный инородный предмет под ребра, чаще всего не способен даже вдохнуть самостоятельно, настолько сильна внезапная боль. Душераздирающий крик обычно издают легко раненные, не умеющие сдерживаться (подобный эпизод фигурирует в начале фильма «Взвод»). В фильме «Асса», к примеру, хорошо переданы ощущения человека, которому вонзили нож в сердце: порядка полуминуты он мучительно агонизирует, не в силах даже исторгнуть достаточно громкий и членораздельный вопль, ему не хватает воздуха. Затем наступает смерть.
Но если бы Грей перед своим исчезновением не издал душераздирающий крик, пародируя дешевый гиньоль для простонародья, то простоватая прислуга, конечно, могла и не поверить в его смерть.
Во-вторых, «старые задвижки на окнах», которые «легко подались». Дориан запер свой портрет в комнате, внимательно озаботившись дверными запорами – но совершенно не подумал об окнах?! Довольно странная небрежность. То есть Грею, похоже, было очень надо, чтобы лакеи проникли в запертую комнату, когда их хозяин «умрет», так что он даже предварительно позаботился о том, чтобы снабдить окна «старыми задвижками».
И, наконец, «великолепный портрет своего хозяина», который слуги «увидели на стене», войдя в комнату. Но ранее нигде не указывалось, что Дориан вешал свой портрет на стену: он либо прислонял его к стене, либо ставил на подставку. Похоже, автор снова проговорился – Грей заранее постарался, чтобы его портрет было видно издалека.
Напомню, что портрет Дориана после написания его Бэзилом Холлуордом не видел никто, кроме якобы покойного Грея, который прятал его в запертой комнате; другими словами, никто. Имеем классическую ситуацию «Правду знает только Бог, а он не скажет». Все сведения о катастрофических изменениях в портрете мы знаем только со слов автора; это имеет смысл запомнить.
В следующий раз мы публично, в числе других свидетелей видим поврежденный ножом портрет Дориана только после «смерти» героя – и изображенный на нем Грей, о чудо, так же юн и свеж, как и в момент написания. Странно, не правда ли? У лишенного всякой фантазии лондонского следователя, не верящего в мстительных призраков и продажу души дьяволу, которая к тому же еще и никем не подтверждена (включая самого дьявола), тут же обязана возникнуть мысль: полно, а были ли какие-либо изменения в портрете, или нас всех умело водят за нос?
И, наконец, кольца на пальцах, по которым Грей был опознан. Это уже не проговорка автора, а факт из уголовного дела, но факт весьма примечательный.
Помнится, в фильме Роберта Родригеса «Однажды в Мексике» крупный деятель наркомафии в исполнении Уиллема Дефо собирается выйти из дела и аналогичным образом исчезнуть. Только для этого он использует труп двойника, который подсовывает преследователям. С двойником все получается до тех пор, пока в морге с пальцев покойного «главы наркомафии» не начинают одно за другим сваливаться кольца: пальцы у него, на которые надели приметные кольца наркобарона для опознания, оказались гораздо более худыми, чем у оригинала.
Боюсь, и с Дорианом Греем вышла похожая ситуация.
В данном случае труп неизвестного лондонского бомжа с надетой на него чужой одеждой и кольцами сыграли роль чужого трупа, перевернувшейся машины и пары канистр бензина: бушующий огонь настолько обезображивает труп, уничтожая заодно отпечатки пальцев, что опознать его не представляется возможным. Полицейские обычно руководствуются классическим принципом «Кто шляпку стащил, тот и старушку пришил», поэтому охотно констатируют: сгоревшая машина – его, а значит, в машине – он. Кто же еще?
Один из персонажей Рекса Стаута для сходного результата (видимо, за неимением машины) поступил иным образом: оставил свою одежду возле гейзера. Полиция разумно сочла, что он эксцентрично покончил с собой, голым бросившись в горячий гейзер, и это позволило персонажу превратиться в невидимку, официально признанного мертвым. Ему это в дальнейшем особо не помогло; но не суть.
Как поступил для подобного результата Дориан Грей, мы уже знаем.

Как мы уже обратили внимание, расплата настигает героя книги в тот момент, когда он твердо решил «стать хорошим». Для досужего читателя это лишнее доказательство адской гордыни Дориана. Увы, как и для Патрика Джейна, желание «стать хорошим» в конечном итоге стало для Грея роковым.
В библейских традициях в жизни лютого грешника обычно происходит некое милосердное божественное вмешательство, после чего вчерашний грешник становится вдохновенным проповедником христианской идеи, а по итогу святым. В модерновой суеверной литературе, оперирующей псевдохристианскими городскими легендами, вроде «Бутылки дьявола» Стивенсона или «Сонной лощины» Ирвинга, в ад обычно отправляются мерзкие нераскаявшиеся души. За что же такая немилость Дориану Грею, отнюдь не чуждому красоты и сострадания?
А был ли милосердный божественный знак в его судьбе? В полный рост, причем дважды! Брат Сибил Вейн, моряк Джеймс, вознамерившийся было застрелить Дориана, сначала отпускает его, когда убеждается, что Грей слишком молод, чтобы быть его обидчиком. Затем моряк, поняв свою ошибку, подбирается к Дориану Грею на охоте: в это время лорд Джереми стреляет, Дориан хватает его за ствол ружья, чтобы друг не попал в случайно выскочившего зайца, и Джереми случайно наповал убивает Джеймса.
Дориан Грей. Вот этот самый холодный злодей и душегуб Дориан Грей, да. Спасал зайца, так точно. И снова не виноват в убийстве. Ну, что ты будешь делать.
Но зачем после такого откровенно библейского запила автор все же убивает героя? То слишком закоснел во грехе? Да нет же. В беседе с циничным лордом Генри Дориан сообщает ему, что пощадил влюбленную в него девушку. Зачем же автор безжалостно расправляется с героем на такой ноте, демонстрирующей, что Грею не чуждо ничто человеческое, в том числе сострадание? Для морализаторского катарсиса? Но автор сам написал в «Предисловии», что «нет книг нравственных или безнравственных» и что «художник не моралист». Тогда зачем?
Возьму на себя смелость предположить, что автор, в моральном плане опередивший каноны своего времени, вовсе не собирался убивать героя. И не убил его.
Видный бисексуал, вынужденный маскировать свою страсть от общества, как минимум не собирался отдавать героя-собрата, отважно пробующего новые наслаждения, на растерзание толпе гетеросексуалов. В наше время писатель вышел бы замуж за негра, как Клайв Баркер, и повышал бы культурное и субкультурное богатство своего гей-прайда. В то время, когда он не мог открыто заявить о своей ориентации, все, что ему оставалось – это заботиться о «своих», даже если то был вымышленный персонаж.
Что побудило Грея бросить свой мрачный образ, который обеспечили ему главным образом досужие светские сплетники Лондона, и исчезнуть в неизвестном направлении, бросив высокое положение и немалый капитал? Полагаю, примерно то же, что, согласно легенде, побудило императора Александра I инсценировать свою смерть и превратиться в старца Федора Кузьмича.
Проклятое желание «стать хорошим».
Уайльд вовсе не живописует в книге невероятные злодеяния Дориана Грея, как сделал бы на его месте любой морализатор. Автор тратит много времени и места на живописание редкостных драгоценных камней и религиозных одеяний, которые коллекционирует Дориан. Наконец, автор тратит много времени на подробное описание коллекции музыкальных инструментов, самых странных и экзотических. Тем не менее он очень глухо и неохотно говорит о страшных грехах Грея. Даже не так – о «грехах», ибо для самого Уайльда, явно знакомого с ними отнюдь не понаслышке, они грехами определенно не являются. (Небрежная бытовая деталь: в одном месте книги Дориан выбирает, принять ли ему гашиш из шкатулки либо поехать в притон в пригороде Лондона – кэбмен заявляет, что ехать ему больше часа; если сам Уайльд и не был постоянным клиентом этого притона, то ему определенно хотелось, чтобы читатель так думал).
Общество отворачивается от Дориана, некие ханжи немедленно покидают клуб, едва он там появляется – но уж Уайльду-то, с его предосудительной тайной страстью, прекрасно известно, насколько беспричинно жесток может быть высший свет. Автор кидает въедливому читателю кость в виде дурного примера, который якобы подает Грей молодежи, но многочисленных страшных преступлений Дориана по-прежнему не приводит. Фигурируют в тексте лишь некие ужасные слухи, неопознанные «грязные притоны» на окраинах Лондона (опиумокурильни, судя по всему; о да, одно это словосочетание могло вызвать истерику и осуждение в XIX веке), шкатулка, наполненная гашишем (работавший исключительно на публику матерый килобайтщик Дюма-отец в романе «Граф Монте-Кристо» поступил честнее, прямо назвав эту зеленоватую смесь «со странным тяжелым запахом») и многочисленные гетеросексуальные интрижки героя (дабы не направить негодование публики по неверному пути, автор ни слова не говорит про гомосексуальные эскапады героя – хотя современная публика верно считала и его странно нежные отношения с лордом Генри и Бэзилом Холлуордом, и его женственную любовь к красоте и материальным артефактам мировой культуры, которые он страстно коллекционирует; про «Портрет Дориана Грея» в ХХ веке снято большое количество гей-порно).
Единственное задокументированное автором преступление персонажа – это собственноручное убийство художника Бэзила Холлуорда. Но даже это убийство является характерным для гей-прайда; криминалисты отмечают, что в случае измены оскорбленные геи мстят своим пассиям самым причудливым, жутким и жестоким образом (увековеченное в одном кино насильное введение в чужую вену жидкости для прочистки унитазов – далеко не самый лютый способ гей-мести). Это проистекает, во-первых, от чувственной экзальтации, от разительной переоценки собственных любовных переживаний, и во-вторых, от поразительного инфантилизма, когда вроде бы взрослые люди не способны просчитать результаты собственных действий хотя бы на шаг вперед.
Уайльд, конечно, не писал про геев, по крайней мере откровенно. Он писал для гетеросексуального общества. Однако, сам находясь внутри гомосексуальной субкультуры или, по крайней мере, близко с ней взаимодействуя, он отчетливо понимал и имел в виду ориентацию и активности своих героев, и создавал свою историю в соответствии с этими данными, даже если не знакомые с субкультурой люди и не могли считать всех нюансов сюжета. Совсем не случайно столько народу в ХХ веке, с расширением голубой субкультуры, распознало в Дориане Грее и его друзьях гей-тусовку. Поэтому и убийство Бэзила-любовника не стало для Уайльда грехом Дориана: потому что в данном случае Грей действовал как истинный гей, а Холлуорд, в понимании автора, получил по заслугам.
Вспомним также, что Бэзил Холлуорд виновен перед искусством. По словам лорда Генри, последние лет десять он был совсем не тот, что раньше, когда создавал свои гениальные картины вроде портрета Дориана Грея.
В другом декадентском романе, «Големе», автор Густав Майринк замечает: «Тот, кто всегда слышит песнь соловья, тот всегда безгрешен, даже если убил своего отца и свою мать». Как и для Майринка, для Уайльда существует только одно преступление: перед искусством. Все злодеяния Грея, даже убийство Холлуорда – ничто по сравнению с тем, что «последние десять лет Бэзил уже не тот». Сам же Грей всегда слышит пение соловья – и оттого безгрешен в глазах Уайльда, даже совершив убийство.
Все остальные деяния Дориана – даже если и преступления, то исключительно опосредованные, за которые нельзя судить и каких немало за плечами практически у любого светского жителя любого крупного города XVII – XIX веков, особенно имперской столицы: дурной пример, ядовитая болтовня, адюльтеры и т.д. Дориан якобы довел до самоубийства видного молодого химика – но мы прекрасно знаем, сколь смехотворны порой были по сегодняшним меркам поводы покончить с собой в XIX веке. Дориан якобы довел до самоубийства юную актрису Сибилу Вейн (с этого началось его падение), и читатели отреагировали на это именно как на доведение до самоубийства, так что разъяренному Уайльду пришлось писать «Предисловие», из коего ясно видно, что настоящее преступление, по его мнению, совершила именно она – своей плохой игрой в классической пьесе после вдохновенной игры ранее. Сибила пытается оправдаться перед Дорианом тем, что ранее не знала такой невероятной всепоглощающей любви, на фоне которой все драматургические страсти кажутся безжизненными и вялыми – но для героя-бисексуала со склонностью к гомосексуализму, певца чистого искусства, это отнюдь не оправдание. Она нанесла вред Искусству – о чем еще можно говорить?!
Семья Сибил проста и трагически ограничена, она либо опасается дворянина Грея, либо ожидает от него большого финансового выхлопа. Мамаша актрисы – примитивная мещанка, что хорошо отражено в ее речи. В беседах с ней девушка тоже старательно упрощает свою речь, представая никчемной пустышкой.
Через некоторое время после смерти возлюбленной Дориан размышляет: «Бедная Сибила! Как все это романтично! Она часто изображала смерть на сцене, и Смерть пришла и унесла ее. Как сыграла Сибила эту последнюю страшную сцену? Проклинала его, умирая? Нет, она умерла от любви к нему, и отныне Любовь будет всегда для него святыней. Сибила, отдав жизнь, все этим искупила. Он не станет больше вспоминать, сколько он из-за нее выстрадал в тот ужасный вечер в театре. Она останется в его памяти как дивный трагический образ, посланный на великую арену жизни, чтобы явить миру высшую сущность любви». Сомнительная апология для лишенного фантазии следователя, но вполне приемлемая для манерного денди Оскара Уайльда.
Не знаю, насколько это повлияло на решение автора присвоить своей героине такое имя, но в античности сивилла – это ведьма-предсказательница, порой обретающая комические черты и в этой связи упоминаемая, к примеру, у Гая Петрония Арбитра в том же «Сатириконе». Наверняка Уайльд читал этот классический роман, в свое время нашумевший на Западе и скандализировавший добродетельную общественность чересчур смелыми для Европы того времени сексуальными сценами. Во всяком случае, автора «Сатирикона» Уальд упоминает непосредственно. Так вот, в одном из эпизодов романа Петрония дети издеваются над колдуньей, заточенной в лампе. Они спрашивают: «Сивилла, сивилла, чего тебе надо?» А она отвечает: «Помирать надо». Прекрасный едкий эпизод, и если бы речь шла о русском писателе, я бы не сомневался, что источник образа Сибилл в его произведении найден.
Общаясь с химиком Кэмпбеллом, который должен избавить его от трупа Холлуорда, и до последнего оттягивая шантаж химика, терпеливый Дориан с грустью замечает: «Ах, Алан, хотел бы я, чтобы вы питали ко мне хоть тысячную долю того сострадания, какое я питаю к вам».
В беседе с Холлуордом Дориан восклицает: «Каждый из нас носит в себе ад и небо, Бэзил!» На мой взгляд, это ключевая фраза всего романа.
А вот что пишет Уайльд о сексуальных отношениях: «Культ жизни чувственной часто и вполне справедливо осуждался, ибо люди инстинктивно боятся страстей и ощущений, которые могут оказаться сильнее их, и, как мы знаем, свойственен существам низшим. Но Дориану Грею казалось, что истинная природа этих чувств еще до сих пор не понята и они остаются животными и необузданными лишь потому, что люди все старались их усмирить, не давая им пищи, или убить страданием, вместо того чтобы видеть в них элементы новой духовной жизни, в которой преобладающей чертой должно быть высокоразвитое стремление к Красоте». Порочный в глазах современников Дориан Грей явно опередил свое время!
И далее – вновь слова Грея, которые определенно разделяет свободолюбивый Оскар Уайльд: «Да, прав был лорд Генри, предсказывая рождение нового гедонизма, который должен перестроить жизнь, освободив ее от сурового и нелепого пуританства, неизвестно почему возродившегося в наши дни. Конечно, гедонизм этот будет прибегать к услугам интеллекта, но никакими теориями или учениями не станет подменять многообразный опыт страстей. Цель гедонизма – именно этот опыт сам по себе, а не плоды его, горькие или сладкие. В нашей жизни не должно быть места аскетизму, умерщвляющему чувства, так же как и грубому распутству, притупляющему их. Гедонизм научит людей во всей полноте переживать каждое мгновение жизни, ибо и сама жизнь – лишь преходящее мгновение».
Кто скажет, что это не часть программного манифеста автора, а осуждаемые им ядовитые слова порочного героя, пусть первым бросит в меня камень!

Что касается «дьявола» лорда Генри, который якобы совратил и сбил с истинного пути Дориана, то о его реальных ужасных преступлениях вообще нет ни слова. Он невероятный позер, он циник до мозга костей, он светский болтун – вот, собственно, и все его прегрешения. О гибели возлюбленной он сообщает Грею с явной тревогой. Когда Дориан полусерьезно признается лорду Генри, что это он убил Холлуорда, тот возражает: «…вы, мой друг, пытаетесь выступить не в своей роли. Всякое преступление вульгарно, точно так же, как всякая вульгарность преступление».
Меня пытаются убедить, что этот господин – дьявол? Для дьявола он определенно не слишком порочен.
Лорд Генри, вопреки комментаторам, выглядит наиболее здравомысленным персонажем книги; автор определенно упивается его остроумием и подробно конспектирует все высказываемые им максимы, так что едва ли возможно сомневаться: это мысли самого Уайльда. Как известно, сам автор был завсегдатаем лондонских салонов, так что совсем неудивительно, что основную и главную значимую часть книги занимают именно светские сплетни и пикировки.
И именно лорд Генри произносит слова, которые, судя по «Примечанию», разделяет сам Уайльд и которые определенно обеляют Грея, коий по мнению толпы совершил множество преступлений: «Душа есть только у искусства, у человека ее нет». Собственно, это одна из тех немногочисленных фраз, ради которых написана данная книга.

Далеко не факт, конечно, что простецкая прислуга и дуболомы из Скотланд-ярда, которых в то время не пнул только ленивый литератор, смогли бы достроить и вычислить из произошедшего в финале книги тот романтико-мистический факт, что Дориан Грей, зарезав собственный портрет, в результате мгновенно обрел его старческую внешность и испустил дух. Однако публику было кому ласково подтолкнуть в правильную сторону.
Светский остроумец и болтун лорд Генри, который совершенно внезапно покинул пространство романа без какого-либо воздаяния за растление Грея и даже просто без прощания, ближайший друг Дориана – он ведь охотно согласился бы участвовать в авантюре его исчезновения, замаскированного под гибель. Полагаю, такой трюк был полностью во вкусе остроумца Генри.
Стараниями лорда Генри в свете мог быть запущен зловещий слух о портрете Дориана Грея. О Дориане и так ходили самые зловещие слухи, так что люди поверили бы даже в то, что его лично забрал дьявол.
Лорд Генри как-то замечает Дориану Грею: «В ваших глазах я – воплощение всех грехов, которые у вас не хватает смелости совершить». Таким образом, я особо не удивлюсь, если узнаю, что дерзкий план по исчезновению Дориана принадлежит именно этому господину.
Лорд Генри, отказывающий Дориану в возможности быть причастным к настоящему преступлению, вполне мог принимать участие в разработке его бесследного исчезновения – из нигилистического озорства, но главным образом – из дружеского расположения и сострадания. В частности, он мог принять на себя неприятную необходимость пустить слух о том, что Дориан убил сам себя, повредив портрет. И, судя по книге, эта его деятельность увенчалась полным успехом, превратив реалистическое уголовное дело об исчезновении Грея в нравоучительную мистерию о дьяволе и проданной душе.
Более того: поскольку мы установили, что все, сказанное лордом Генри, горячо поддерживается автором, едва ли станет шокирующим откровением то обстоятельство, что лорд Генри, судя по всему, как раз и является автором этой книги. В таком случае все становится более или менее понятно: и основное место, отведенное живописанию светских сплетен и коллекций Дориана Грея (по велению души автора), и скрытно оправдывающие Дориана пассажи, и мистические элементы, призванные выстроить новую реальность, в которой Грей якобы погиб (по дружеской необходимости). Однако при этом, даже сократив финал до минимума, автор оставил возможность пытливому читателю докопаться до сути, поскольку не считал, что Грей-де наказан за дело.
Куда мог податься инсценировавший свою смерть беглец? Для Англии и даже Британии он являлся слишком заметной фигурой; в газетах должны были неоднократно появляться его портреты – как богатого родовитого наследника, как заметного коллекционера диковин, наконец, как человека, надолго сохранившего физическую молодость. К тому времени уже появилась цинкография, да и штриховая иллюстрация была весьма развита, позволяя создавать портреты, пейзажи и технические рисунки фотографического качества.
Дориана Грея ждал Новый свет, благо во многих его частях говорили по-английски.
Грей вполне мог уехать в американские Штаты, ибо те довольно прохладно относились к новостям, поступающим из Империи. Да и доходили те до Америки медленно и неохотно – в те времена для того, чтобы пересечь океан на пароходе, требовалась неделя. К моменту выхода «Портрета Дориана Грея» по дну мировых океанов уже были протянуты кабели в крупнейшие города Америки, Австралии и Африки, но по ним с Европой можно было лишь обмениваться телеграммами – для передачи изображения по-прежнему необходимо было везти его через океан на пароходе.
Оскар Уайльд, кстати, в молодости провел год, путешествуя по Штатам, так что они были знакомы ему не понаслышке.
В общем, для того, чтобы бесследно исчезнуть из Лондона, Америка была идеальна. А если бы кто-нибудь каким-то чудом узнал Дориана в Штатах, у того всегда была возможность выдать себя за отдаленного американского родственника богатого английского дядюшки, который давно отдал богу душу в Лондоне, продырявив собственный портрет.
Золотая лихорадка в Калифорнии к тому времени уже закончилась, однако совсем скоро Дориана ждала золотая лихорадка на Аляске, в процессе которой благородный и не лишенный определенной деловой хватки Грей мог не только поправить свое состояние, но и приумножить его. Не удивлюсь, если он после эмиграции сменил фамилию в целях конспирации, и его стали звать, не знаю там, Джон Пирпонт-Морган какой-нибудь.
Вообще в то время деньги в Америке реально валялись под ногами, как чуть раньше золото; американская мечта, состоящая в том, что любой нищий способен добиться богатства – она ведь активно формировалась примерно в этот период, когда большинство индейцев уже были загнаны в резервации, и в Штаты, исхоженные вдоль и поперек, хлынули за лучшей жизнью эмигранты из Европы и Азии.
В Австралии тоже очень скоро случились мощные золотые лихорадки. Была там и своя лихорадка – угольная, на которой предприимчивому английскому дворянину тоже можно было поднять неплохие деньги. В одном из современных австралийских фильмов мужчина бежит от маньяка, который держал его в брошенном шахтерском лагере. Но в лапах монстра еще осталась девушка. На что встреченный шериф флегматично отвечает: «Да где же мы ее найдем-то? Только на моем участке сорок таких лагерей, а у других шерифов еще больше. А вы, похоже, пришли с какого-то соседнего участка».
Таким образом, здесь Дориан Грей тоже мог бы укрыться после своего исчезновения и попытать счастья. Хотя климат и фауна были здесь гораздо более бесчеловечными, да и проживало в то время во всей Австралии меньше народу, чем в одном Лондоне, то есть затеряться в толпе едва ли вышло бы. Впрочем, бескрайние просторы неизведанного континента, конечно, были адекватной заменой толпе. В другом современном австралийском триллере девушка задумчиво говорит парню за рулем: «Мы едем почти целый день, а навстречу попалась только одна машина…»
Либо Грей мог уехать в Африку и стать там, в соответствии со своей порочной душевной организацией, охотником на диких животных и инструктором соответствующего профиля для приезжающих любопытствующих европейцев и американцев. Отправляться в ЮАР смысла не было – там в общем-то было цивильно, но как раз начиналась заваруха между британской армией и местными голландцами-африканерами, которая подарила западному обществу колючую проволоку и концлагерь.
Короче говоря, Дориан Грей явно растворился на необъятных просторах Нового света, предварительно инсценировав свою гибель в Лондоне. Мы наверняка знаем его как одного из скоробогатых американских или австралийских миллионеров начала ХХ века, но поскольку после «гибели» он определенно сменил фамилию, трудно судить, кто именно это был. В любом случае имеет смысл подробнее изучить биографии тех, кто обрел свой капитал на грани новой эпохи.