В чем была ошибка мюрата

В предыдущей статье, получившей название «Две «гасконады» Иоахима Мюрата», мы немного рассказали об этом наполеоновском маршале и его подвигах во время военной кампании 1805 г. Бесстрашный воин, «гений кавалерийских атак», был младшим и одиннадцатым ребенком в небогатой провинциальной семье (мать родила его в возрасте 45 лет). Видимо, бедность первых лет жизни и наложила определенный отпечаток на его характер, и любовь к роскошным нарядам явилась своеобразной компенсаторной реакцией.

Даже к польской конфедератке Мюрат прикрепил любимый плюмаж из белых перьев

Иоахим Мюрат в конфедератке

Особенно заметна эта страсть стала после Египетского похода, где Мюрат вдруг оказался в сказочном мире восточной роскоши. Леопардовые шкуры и разнообразные изделия из них он с тех пор полюбил раз и навсегда: в поход против России в 1812 г. взял целых 20 леопардовых попон.

За излишне помпезный и «театральный» вид Мюрата осуждали не только враги, но и люди, относившиеся к нему с симпатией. Клеймо самовлюблённого фанфарона намертво приклеилось к нему, и потому даже к настоящему королевскому титулу, полученному им от Наполеона, принято теперь относиться, как к опереточному. Некоторые сравнивали эту ситуацию с известным эпизодом романа Сервантеса, когда скучающий герцог назначил Санчо Пансу правителем некоего «острова» – с той разницей, что играющий роль этого герцога Наполеон назначил «королем» не оруженосца, а самого Дон Кихота.

Но, как ни странно, многие историки оценивают правление Мюрата в Неаполе, в целом, положительно. Это не было следствием каких-то особых административных талантов гасконца, но у него хватило ума не лезть в дела, в которых он не разбирался, а довериться профессионалам.

Король Иоахим. Неаполь, Палаццо Реале, 1888 г.

Памятная медаль с изображением короля Иоахима Мюрата

Но как же вообще оказался Мюрат на троне, и чем закончилось его короткое (менее семи лет) правление в Неаполе?

Иоахим Мюрат: начало большого пути

Та великая эпоха открыла во Франции множество талантливых и даже гениальных людей, у которых при Старом режиме не было ни малейшего шанса на такое возвышение. Вот и Мюрата, который свою военную карьеру начал в 1787 году с должности рядового кавалериста в конно-егерском полку, уже в 1792 г. мы видим суб-лейтенантом, в 1794 – капитаном. И это при том, что в 1789 г., за нарушение дисциплины и неуважение к начальству, он на два года был исключен из службы.

Суб-лейтенент 12-го конно-егерского полка И. Мюрат. 1792 год

Настоящий взлёт ожидал его после знакомства с молодым генералом Бонапартом, которому он, во время роялистского мятежа (октябрь1795 г.), сумел доставить 40 пушек. Имея под командованием всего 200 кавалеристов, Мюрат не только сам буквально продрался сквозь толпы мятежников, но и не потерял свой драгоценный обоз, что многими было воспринято как настоящее чудо.

Наполеон Бонапарт командует подавлением народного восстания в октябре 1795 г. Гравюра. XVIII в.

Хорошо разбиравшийся в людях, Наполеон приблизил к себе многообещающего гасконца. И тот на протяжении многих лет оправдывал доверие своего патрона – генерала, первого консула, императора.

В ходе знаменитой Итальянской кампании полковник Мюрат во главе кавалерийских частей принимал участие практически во всех сражениях. Удар трёх кавалерийских полков под его командованием обратил в бегство армию Пьемонта. Командуя авангардными частями, он занял важный тосканский порт Ливорно. В результате в возрасте 29 лет он стал бригадным генералом. В тот год на его сабле появился интересный девиз: «Честь и дамы».

В 1798 г. Мюрат командовал французской кавалерией во время Египетского похода Наполеона, был в составе так называемой Сирийской армии во время похода в Палестину, участвовал в штурме Газы, захватил походный лагерь паши Дамаска и город Тиверию с огромным. запасами продовольствия. Затем он отличился при штурме крепости Сен-Жан-д’Акр, и, особенно, в сражении с турецким десантом при Абукире. В ходе последнего, он, несмотря на ранение, лично захватил в плен турецкого главнокомандующего Саид Мустафа-пашу. Вскоре после этого Мюрату было присвоено следующее воинское звание — дивизионного генерала. Неудивительно, что Мюрат стал одним из немногих, кто сопровождал Наполеона во время его возвращения из Египта во Францию.

Мюрат в форме генерала Республики

В ноябре 1799 г. (19 брюмера по революционному календарю) Мюрат оказал Наполеону поистине неоценимую, услугу, возглавив гренадеров, которые буквально вышвырнули из зала заседаний депутатов «Совета 500». А ведь самого Наполеона те же самые люди перед этим едва не довели до обморока своими негодующими криками и угрозами объявить его вне закона. Не знавший страха на поле боя, Бонапарт тогда неожиданно растерялся и почти в прострации покинул парламент, а Мюрат уверенно приказал солдатам: «Вышвырните-ка всю эту публику вон!»

И недавно такие смелые и грозные депутаты бежали наперегонки – многие даже не через двери, а через разбиваемые ими же окна.

Мюрат разгоняет «Совет 500»

Английская карикатура на события 19 брюмера

В апреле 1800 г. Мюрат командует кавалерией во время нового похода Наполеона в Италию. Ему удалось захватить Милан и Пьяченцу, изгнать войско Неаполитанского королевства из Папской области. И, разумеется, сражался при Маренго.

Зять Бонапарта

Но особое ускорение карьере Мюрата придала его женитьба на сестре Бонапарта – Каролине (20 января 1800 года): Наполеон, как любой корсиканец тех лет, к родственным узам относился трепетно, и найти подходящую корону для любимой сестры (а заодно и для ее мужа) было для него, что называется, делом чести.

Вообще-то, поначалу Наполеон категорически возражал против этого брака: ведь
«

в том положении, куда меня вознесла судьба, я просто не могу позволить, чтобы моя семья породнилась с такой посредственностью».

Однако после событий 19 брюмера он несколько подкорректировал свою позицию:

«Его происхождение таково, что никто не обвинит меня в гордыне и в поиске блестящего родства».

Шпага Мюрата с профилем его жены Каролины

Jean-Louis Ducis. Caroline Murat, Queen of Naples 1810 г.

Этот брак был заключен по любви, а когда прошел первый порыв страсти, супруги, несмотря на многочисленные взаимные измены, длительное время сохраняли хорошие отношения.

Именно в семье Иоахима и Каролины родился первый мальчик клана Бонапартов (Ашиль-Шарль-Наполеон), и до усыновления Наполеоном детей Жозефины Богарне, он был первым претендентом на императорский престол. А потом и у самого Наполеона родился сын, так что об императорской короне отпрыску Иоахима и Каролины можно было забыть навсегда.

Всего же в семье Мюратов было четверо детей.

Франсуа Жерар. Каролина Мюрат с детьми (старший сын одет в костюм, похожий на мундир самого Наполеона, чтобы всем было понятно, кто является его настоящим наследником!). Около 1808 года

Каролина была, пожалуй, самой амбициозной из сестер Наполеона, и мужа своего продвигала изо всех сил, ревниво следя, чтобы его не обошли ненароком в наградах и почестях, а также – в денежных премиях. На одну из них она, кстати, купила для себя Елисейский дворец – нынешнюю резиденцию президентов Франции.

В 1804 г. Мюрат стал губернатором Парижа и маршалом Франции, в 1805 – «принцем французов», Великим адмиралом Империи и великим герцогом Берг и Клеве. Столицей его владений стал Дюссельдорф.

Герцогства Берг и Клеве на карте

Новые подвиги неистового гасконца

О «гасконадах» Мюрата во время кампании 1805 г. уже было рассказано в предыдущей статье. Во время войны с Пруссией в 1806 г., он довершил разгром прусской армии в сражении под Йеной и долго гнал ее остатки.

Мюрат в сражении под Йеной

А потом с одними кавалеристами захватил родной город Екатерины II – Штеттин. По этому поводу Наполеон писал Мюрату:

«Если наша легкая кавалерия так берет укрепленные города, мне придется распустить инженерные войска и отослать на переплавку наши пушки».

Сериал «Наполеон». Клаудио Амендола в роли Мюрата. Слева от императора

В следующем году в битве при Прейсиш-Эйлау Мюрат возглавил массированную атаку французской кавалерии («атака 80 эскадронов»), которую британский историк Чандлер назвал «одной из величайшей кавалерийских атак в истории». Первая волна французов, во главе с Дальманем, рассеяла русскую конницу, вторая, которую вел уже сам Мюрат, прорвалась через две линии пехоты. А состоялась эта атака потому, что в 500 метрах от себя Наполеон вдруг увидел русских, прорвавшихся через французские позиции. И обратился к Мюрату: «Неужели ты позволишь им нас сожрать?!»

Мюрат не позволил.

Наполеон и Мюрат перед «атакой 80 эскадронов»

Этот эпизод часто называют пиком всей воинской карьеры Мюрата. В Тильзите впечатленный Александр I наградил его орденом Андрея Первозванного.

В 1808 году Мюрат воевал в Испании, вначале захватив Мадрид (23 марта), а потом подавив в нём восстание (2 мая). Из Эскориала он забрал и отправил во Францию меч Франциска I, с которым тот был захвачен в плен в битве при Павии.

Кстати, Наполеон после победы над Пруссией в 1806 г. тоже привез домой кое-какие сувениры: шпагу и часы Фридриха Великого. И даже после отречения их не отдал – взял с собой на остров Святой Елены.

Но вернемся из 1806 года в 1808. Плоды победы Мюрата достались брату императора – Жозефу. Многие историки уверены, что это назначение было ошибкой Наполеона, полагая, что опытный в военных делах Мюрат действовал бы в Испании гораздо более успешно и пользы принес больше. Однако император решил иначе: в неспокойную, буквально кипящую, Испанию, отправился его не блещущий талантами брат, а деятельный вояка-Мюрат 1 августа того же года был поставлен во главе вполне мирного Неаполитанского королевства.

Кстати, мало кто знает, что тогда Мюрат сменил имя – стал именовать себя Иоахим Наполеон (а ведь когда-то хотел взять имя убитого Шарлоттой Корде Марата).

Неаполитанское королевство

Герб Мюрата, короля Неаполя

Монета короля Иоахима

Король Неаполя Иоахим

Как же правил наш герой своим королевством? Как ни странно, довольно разумно. Во всем опирался на местные кадры, пришельцев со стороны не навязывал и не продвигал, и даже делал какие-то попытки отказаться от роли безвольной марионетки могущественного императора французов. Политических преступников, многие из которых были врагами Наполеона, он сразу же амнистировал. Демонстративно отправился поклониться мощам покровителя Неаполя – святого Януария. Затем выбил англичан с принадлежавшего его королевству острова Капри. В 1810 году попробовал захватить Сицилию, но не преуспел. Дальнейшие шаги Мюрата дают основания подозревать робкие попытки пойти по пути другого французского маршала — Бернадота. Но Бернадот был правителем какого-никакого, но независимого государства, Мюрат же оказался на троне страны, зависимой от Франции и ее императора. Даже эти неуклюжие попытки проявить самостоятельность, Наполеон, видимо, стерпел только потому, что не хотел лишать свою сестру короны.

Итак, для начала Мюрат попытался избавиться от французских частей в своем королевстве. Наполеон вывести свои войска, естественно, отказался, и тогда Мюрат потребовал, чтобы французские чиновники королевства стали подданными Неаполя. Каролина полностью поддержала мужа в этой интриге против своего брата, более того, полагают, что именно она и была инициатором столь недружественных действий. Наполеон же заявил, что все подданные Неаполитанского королевства являются гражданами его империи, и потому нет никакой необходимости в переподчинении бюрократов. Тихое противостояние диктату императора продолжалось. В ответ на введение двойной пошлины на ввоз шёлка из Неаполя, следует ответный удар — полный запрет на его импорт во Францию, что крайне обеспокоило и парижских модниц, и Наполеона.

Наполеон, кстати, хорошо понимал, кто в этой паре главный. «В одном мизинце королевы энергии больше, чем во всей личности ее мужа», — говорил он тогда.

Но и до Мюрата стало постепенно доходить, что он превращается в чисто номинальную фигуру, и в отношениях между супругами наметился разлад, усугубляемый бурными романами обоих. Но это не помешало основанию в Неаполе военного училища, инженерной, политехнической, артиллерийской, и морской школ, строительству новых дорог и мостов. Заодно построили обсерваторию и расширили ботанический сад.

Патрик Курсель и Жак Жирбаль. Мюрат в Неаполе в 1813 году

1812 год

В 1812 году Мюрат вынужден был покинуть Неаполь и присоединиться к Великой армии своего сюзерена. Он командовал кавалерийскими частями Великой армии (4 корпуса общей численностью 28 тысяч человек), гнался за русскими – и никак не мог догнать их. В бою под Островно принял личное участие в конном бою с казаками.

Рихард Кнотель. Кавалерийский бой

Стал одним из героев Бородинского сражения (в одной из атак Семеновских флешей под ним была убита лошадь) и одним из первых вошел в Москву. Если верить Л.Н. Толстому, его внешний вид произвел на оставшихся в городе москвичей большое впечатление:

«Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса».

(Роман «Война и мир».)

Именно кавалеристы Мюрата обнаружили лагерь отступившего Кутузова. При этом, по свидетельству Марбо,

«Мюрат, гордый своим высоким ростом, своей смелостью, всегда носивший весьма странные, блестящие костюмы, привлек внимание противника. Ему нравилось вести с русскими переговоры, поэтому он обменивался подарками с казачьими командирами. Кутузов воспользовался этими встречами, чтобы поддерживать во французах ложные надежды на мир».

Но скоро и сам Мюрат убедился в непримиримости русских.

Авангард Великой армии под его командованием численностью примерно в 20-22 тысячи человек с 12 (24) сентября стоял у речки Чернишны. Русская армия получила пополнение, уныние, охватившее всех после оставления Москвы, уступало место негодованию и желанию реванша. Подчинённые требовали от Кутузова решительных действий, и отдельно стоявшие французские части казались идеальной целью. Увы, знаменитое Тарутинское сражение, хоть и стало первой победой русской армии, все же не привело к полному разгрому французов. Главной причиной этого стали несогласованные действия русских генералов, многие из которых давно и открыто враждовали, и потому не слишком стремились к поддержке соперников и взаимопомощи. В результате, в назначенный день русские дивизии так и не заняли предписанных ими позиций, а многие пехотные части не явились и на следующий день. По этому поводу Кутузов сказал Милорадовичу:

«У вас всё на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров».

Но российский удар оказался неожиданным для французов, и шансы на их полный разгром были очень велики. Сам Мюрат был тогда ранен в бедро пикой. Л.Н. Толстой так описывал эту атаку казачьих и кавалерийских полков Орлова-Денисова в романе «Война и мир»:

«Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза, и всё, что было в лагере, неодетое, спросонков, бросило пушки, ружья, лошадей, и побежало куда попало. Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и всё что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных».

Темп атаки был потерян, пришедшие в себя французы построились для боя и сумели отбить наступление подошедших русских егерских полков, которые отошли, потеряв убитыми несколько сотен человек в числе которых был и генерал Багговут. Беннигсен просил у Кутузова подкреплений для новой атаки отступающих французов, но получил ответ:

«Не умели утром взять живьём Мюрата и притти вовремя на место, теперь нечего и делать».

Именно после Тарутинскоро сражения Наполеон понял, что предложений о мире не последует и принял решение уйти из Москвы.

А.С. Чагадаев. Наступление после Тарутино

Во время «великого отступления» Мюрат был лишь тенью самого себя и производил впечатление абсолютно подавленного и морально сломленного человека. Возможно, это было следствием гибели на его глазах великолепной кавалерии наполеоновской армии. У Березины он «прославился» предложением спасать командный состав, предоставив солдатам возможность самим разбираться с наступающим неприятелем. Тем более странным кажется решение Наполеона назначить своим преемником на посту командующего остатками армии именно Мюрата.

В Пруссии окончательно потерявший голову Мюрат собрал военный совет, на котором намекнул соратникам, что Наполеон сошел с ума, и потому им всем – королям, князьям, герцогам, следует вступить в переговоры с противником с целью закрепления корон и тронов за собой и своими потомками. Маршал Даву, герцог Ауэрштедтский и князь Экмюльский ответили ему, что, в отличие от прусского короля и австрийского императора, они не являются «монархами милостью Божьей» и сохранить свои владения могут лишь оставаясь верными Наполеону и Франции. И непонятно, чего больше в этих словах: оскорбленной чести или прагматизма.

Неизвестный художник. Маршал Даву. Литография. Около 1840 г.

Не найдя понимания среди других командиров, Мюрат, заявил, что страдает лихорадкой и желтухой, передал командование Евгению Богарне и спешно отправился в свою столицу – Неаполь. На дорогу он потратил всего две недели, заслужив язвительный комплимент Евгения Богарне: «Неплохо для тяжело больного».

Путь предателя

В 1812 г. Мюрату, видимо, следовало бы погибнуть в одном из боёв, навсегда оставшись в памяти потомков верным паладином Франции, бесстрашным рыцарем кавалерийских атак. Но Мюрат остался жив, и все его последующее существование представляло собой постыдную агонию человека, который смог заслужить звание героя, но не сумел остаться им до конца.

Наполеон в Париже собирал новую армию, численность которой за три месяца достигла 400 тысяч человек. А Иоахим и его жена в это время вступили в переговоры с Меттернихом (который когда-то на протяжении целого года был любовником Каролины). Мюрат уже тогда был готов предать своего императора, и австрийцы склонялись к тому, чтобы сохранить за ним власть в Неаполе — в обмен на помощь в войне против Франции. Но они опоздали со своим предложением, и Мюрат отправился к Наполеону, чтобы возглавить кавалерию его новой армии.

Есть версия, что курьер с австрийскими предложениями (которые поддержал Александр I) встретился Мюрату в пути, но, письмо с важной информацией не было расшифровано и прочитано. И самый удобный момент для предательства был упущен.

В августе 1813 г. под Дрезденом Мюрат одержал свою последнюю победу, опрокинув австрийские войска Шварценберга.

Но уже в октябре, через 7 дней после битвы у Лейпцига, Мюрат покинул императора, который, все понимая, все-таки, дружески обнял его на прощание. Он еще надеялся хотя бы на нейтралитет своего старого соратника и зятя. Но уже по дороге в Неаполь Мюрат отправил в Вену письмо с обещанием примкнуть к антифранцузской коалиции. Дома Каролина полностью поддержала его: по ее мнению, брат был уже обречен, а королевскую власть еще можно попытаться спасти.

17 января 1814-го года было опубликовано воззвание «К народам Апеннинского полуострова», которое фактически являлось объявлением войны «французскому императору».

А в обращении к солдатам Мюрат заявил:

«Есть только два знамени в Европе. На одном вы прочтете: религия, мораль, правосудие, умеренность и терпимость. На другом – лживые посулы, насилие, тирания, преследование слабых, война и траур в каждой семье! Выбирать вам!»

Таким образом Неаполитанское королевство вступило в VI Антифранцузскую коалицию.

Наполеон, как ни странно, в предательстве тогда обвинил не Мюрата, а собственную сестру:

«Мюрат! Нет, это невозможно! Нет. Причина этого предательства – в его жене. Да, это Каролина! Она полностью подчинила его себе».

После отречения Наполеона, престолы потеряли все его родственники – кроме Мюрата и Каролины. Однако новые союзники четы Мюратов не собирались долго терпеть их на престоле: принципы легитимизма, провозглашенные победителями, требовали возвращения к положению, существовавшему на 1 января 1792 года. И потому право на корону Неаполя имел только изгнанный Наполеоном король Фердинанд из династии Бурбонов. Иоахим и Каролина пытались лавировать между Австрией и Францией, вступая в переговоры и с Меттернихом, и с Талейраном. Но всю «игру» смешало возвращение Наполеона с острова Эльба и восторженная встреча его во Франции. Трон Мюрата шатался, и у него не выдержали нервы. Он рискнул ещё раз поверить в «звезду» Бонапарта, и, вопреки советам Каролины, объявил войну Австрии. Он не знал, что Наполеон теперь уже не собирался воевать со всем миром, и отправил всем монархам Европы самые миролюбивые послания.

2-3 мая 1815 года в битве на реке Толентино армия Мюрата была разгромлена.

«Мадам, не удивляйтесь, что видите меня живым, я сделал все что мог, чтобы умереть», – вернувшись, сказал он Каролине.

В итоге Мюрат бежал из страны в Канны, откуда написал Наполеону письмо с предложением своих услуг командующего кавалерией, а Каролину австрийцы из Неаполя увезли в Триест.

Император не ответил Мюрату и после сожалел об этом. «Всё же он мог принести нам победу. Нам очень не хватало его в некоторые моменты того дня. Прорвать три или четыре английских каре – Мюрат был создан для этого», – сказал он на острове святой Елены.

После Ватерлоо Мюрат снова бежал – теперь на Корсику. Австрийцы, в обмен на добровольное отречение от престола, предлагали ему графство в Богемии, однако Мюрат к тому времени, похоже, утратил адекватность и чувство реальности.

Смерть Мюрата

В сентябре 1815 года на шести кораблях с 250 солдатами на борту он отправился в Неаполь, надеясь повторить триумфальное возвращение Наполеона. Буря разметала эти корабли, и, лишь в начале октября 1815 года, Мюрат во главе всего 28 солдат смог высадиться у небольшого города Пиццо в Калабрии. Видимо, рассчитывая произвести впечатление на своих бывших подданных, одет он был в парадный мундир, усыпанный драгоценностями и орденами. По некоторым сведениям, жители города встретили бывшего короля крайне недружелюбно: настолько, что ему пришлось убегать от них, бросая в толпу деньги (в надежде отвлечь преследователей).

Так или иначе, но Мюрат был задержан местными жандармами. На допросе он заявил, что не имел намерения организовать восстание, но в его вещах нашли соответствующие прокламации.

3 октября 1815 года военный суд приговорил Мюрата к расстрелу с немедленным приведением приговора в исполнение. В последнем письме к Каролине, он написал, что жалеет о том, что умирает вдали от нее и детей. Присланному священнику заявил, что не хочет исповедоваться, «потому что не совершал греха».

Мюрат отказался повернуться к солдатам спиной, и не разрешил завязать себе глаза. Перед строем, он поцеловал портрет жены и детей, который хранился в его медальоне, и отдал последний в своей жизни приказ: «Выполняйте свой долг. Цельтесь в сердце, сохраните мое лицо. Огонь!»

Фридрих Камп. Расстрел Мюрата в Неаполе 3 октября 1815 года, гравюра

Место захоронения Мюрата неизвестно. По некоторым сведениям, его тело погребено в ближайшей церкви, но никаких знаков над могилой не поставили, и потому найти ее потом не удалось. Другие утверждали, что его останки «были расчленены и смешаны с останками тысячи человек в подземельях церкви Святого Георгия Мученика в Пиццо, чтобы невозможно было их опознать».

Каролина недолго соблюдала траур. В 1817-м году она тайно вышла замуж за Франческо Макдональда – бывшего министра короля Иоахима.

В 1830-м г., когда у власти во Франции оказался Луи-Филипп, Каролина обратилась к нему за пенсией (как вдова маршала Франции) и получила её.

Могила Каролины Мюрат на кладбище Пер Ла Шез в Париже. На надгробии есть профиль Мюрата

Война и мир

изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговîpax и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.

Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов) хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал-адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско-цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем, в восемь раз сильнейшим.

Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в двадцати пяти верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату.

«Au prince Murat. Schoenbrunn,

25 brumaire en 1805 а huit heures du matin.

Il m’est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mécontentement. Vous ne commandez que mon avantgarde et vous n’avez pas le droit de faire d’armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d’une campagne. Rompez l’armistice sur-le-champ et marchez а l’ennemi. Vous lui ferez déclarer que le général qui a signé cette capitulation n’avait pas le droit de le faire, qu’il n’y a que l’Empereur de Russie qui ait ce droit.

Toutes les fois cependant que l’Empereur de Russie ratifierait ladite convention, je la ratifierai; mais ce n’est qu’une ruse. Marchez, détruisez l’armée russe… vous êtes en position de prendre son bagage et son artillerie.

L’aide-de-camp de l’Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n’ont pas de pouvoirs: celui-ci n’en avait point… Les Autrichiens se sont laissé jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide-de-camp de l’Empereur.

Napoléon».[281]

Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а четырехтысячный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.

XV

В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону. Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения.

Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».

– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.

«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», – подумал Багратион. Князь Андрей, ничего не ответив, попросил позволения объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по-французски, вызвался проводить князя Андрея.

Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего-то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.

– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб-офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.

– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.

– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба-соли.

Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.

– Ну, что ж это, господа! – сказал штаб-офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, господин штабс-капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.

– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб-офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу, надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб-офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.

Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс-капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб-офицера.

– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.

Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.

– Извольте отправляться, – сказал штаб-офицер, стараясь удержать серьезность.

Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что-то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.

Штаб-офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.

Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько батальонов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из-за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.

– Voilà l’agrément des camps, monsieur le prince,[282] – сказал дежурный штаб-офицер.

Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.

– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб-офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда все видно: поедемте, князь.

– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб-офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.

Штаб-офицер отстал, и князь Андрей поехал один.

Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего-то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана.

В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто все происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где-нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцеватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом, и не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:

– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!

И все слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.

– Еще, еще, – приговаривал майор.

Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.

Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собою. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для

или, скорее, успех этого обмана побудил Мюрата, встретившего слабый отряд Багратиона, попытаться обмануть также и Кутузова.

Мюрат, встретив отряд Багратиона на Цнаймской дороге, предположил, что это была вся армия Кутузова и, поджидая свои непришедшие еще дивизии, послал парламентера предложить русским войскам перемирие на три дня с тем чтобы,^[1] собрав все силы и подождав Сульта, преследовавшего с тыла, задавить наверное русскую армию. Поощренный успехом Венского моста, Мюрат уверял, что идут уже переговоры о мире^[2] и что потому перемирие, условием которого будет неподвижность впродолжение трех дней обеих армий, будет выгодно для обеих сторон. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о переговорах мира и предложил перемирие на три дня русским войскам. Багратион^[3] отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия и послал к Кутузову своего адъютанта.

Кутузов, получив на походе письмо Багратиона, тотчас же принял перемирие и послал состоящего при нем генерала адъютанта барона Винцингероде в отряд Багратиона для переговоров с Мюратом о перемирии и капитулации русских войск. Очевидно было, что Мюрат ошибался, принимая отряд Багратиона за всю русскую армию и потому, поджидая подкреплений, тотчас же не атаковал ее. Но в чем бы она ни состояла, ошибка Мюрата была выгодна.^[4] Условия капитулации ни к чему не обязывали без согласия императора, они должны быть посланы для ратификации Бонапарту и обратно Кутузову, а перемирие было единственное средство выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пройти обозам и тяжестям армии хотя один лишний переход до Цнайма. Предвидя, что ошибка Мюрата, полагавшего обмануть и попавшего самого в обман Кутузова, скоро откроется тем или другим образом, Кутузов, отослав Винцингероде к Мюрату, послал адъютантов назад торопить сколько возможно движение тяжестей обозов и всей армии по Кремско-цнаймской дороге, сам же поскакал к Багратиону, чтобы лично сделать распоряжение в том отчаянном деле, которое предстояло выдержать^[5] отряду Багратиона,^[6] как только откроется ошибка Мюрата. Отряд этот, во всяком случае, должен был оставаться на месте лицом к лицу неприятеля,

1. ↑ Зачеркнуто: войска его и наши не двигались с занимаемых ими мест.
2. ↑ Зач.: Граф Бельар вернулся к принцу Мюрату, потирая руки. — L’autrichien est dedans, — сказал он, — il déguerpit. [Австриец вдался в ловушку, он убирается]. — L’empereur sera content, [Император будет доволен], — сказал Мюрат.
3. ↑ Зач.: ничего не понял из того, что ему говорил отступивший граф Ностиц и французский парламентер. Он
4. ↑ Зач.: ⟨давая возможность хоть несколько⟩. Сколько бы ни продолжалось это перемирие
5. ↑ Зач.: горсти передовому
6. ↑ Зач.: для спасения всей армии